Сайт Андрея Дыфо

Мордвинов Анатолий Александрович. Из пережитого. Отрывки из семейных воспоминаний А. Мордвинова, флигель-адьютанта Государя Императора Николая II. Часть 1. «На военно-придворной службе». ГАРФ Ф.5881. Оп.2 Д.512. 

В этом топике я продолжаю публиковать выдержки из неопубликованных воспоминаний. Может быть они кого-то заинтересуют, - тогда милости прошу в ГАРФ.

            Л.18. Общность формы адъютантов вел. князей, с адъютантами всевозможных Штабов и управлений, вызывала со стороны первых, понятное по человеческим слабостям, неудовольствие, особенно усилившееся после убийства Сипягина.

Тогда убийца, одетый в форму Штабного офицера, выдал себя за Л.19 адъютанта одного из В.Кн., и под покровом не только этого звания, но и одежды, легко нашел доступ к министру.

Насколько помню, именно тогда и возникло предположение, присвоить этим адъютантам, с целью отличия от остальных, вензеля соответствующих В.Кн., на погоны, по примеру уже имевшихся таких же в их Шефских частях, но ходатайство это, не встретило ни малейшего одобрения у Государя, и все осталось по-прежнему…

Л.22. Свита Государя, за последние годы, была крайне многочисленна и частые пожалования в нее, очень напоминали блестящие царствования Имп-в АI, АII и Николая Павловича, в полную противоположность времени АIII.

Л.23. Сам Г-рь Н.А. сначала следовал необыкновенно скупому обычаю отца и вступая на престол, взял к себе Флигель-Ад-ми всего лишь 2-3 своих ближайших сверстников, и очень долго не жаловал этим званием никого.

Но целый ряд, совпавших с последними годами царствования годовщин различных исторических военных событий и юбилеев, как гвардейских, так и армейских частей, и желание оказать полкам по этому случаю особое внимание и еще больше сблизить их с собою, - /пожалование к-л из офицеров в Свиту ЕВ, всегда с давних пор воспринималось полками как милость им всем/ - побудили Г-ря, к общей для всех военных радости и одобрению, изменить, установившиеся порядки.

Л.34. Я вспоминаю, как однажды, возвратясь с дальнего утомительного обследования, я попросил заведующего канцелярией нашего уполномоченного, очень милого статского советника и бывшего лицеиста Г., находившегося в соседней комнате, зайти на минутку ко мне, лежавшему в то время, от усталости, на диване.

- Никак не могу, - крикнул он мне, в открытую дверь – пишу срочную бумагу…

- Какую бумагу? – поинтересовался я.

- Тебе предписание, чтоб Ты немедленно выехал в такой то уезд.

- Да ведь я рядом с Тобой, - рассмеялся я, - чего ж Ты еще пишешь… крикни мне, я и выеду…

Что ты, юный корнет, понимаешь в делах! – возразил с искренним неудовольствием он – а какой у нас останется след, что Ты выехал?!... Без бумаги Тебе там и содействия не окажут…

- Да я и не нуждаюсь в их содействии!...

Л.35. – Какой прыткий!... Вот посидишь на первой же станции, без лошадей, так и узнаешь, как учить опытных людей, - наставительно заключил он.

Надо сознаться, что в таких случаях, бумага действительно не замедляла, а упрощала дело.

Л.103. На все теоретические рассуждения о крайней вредности протекции и ненужности всяких протекций и рекомендаций, неумолимая логика жизни, и в те дни отвечала убедительной поправкой: «Без протекции все равно никуда не возьмут… Спросите кого хотите» - говорил мне однажды очень огорченный и обиженный проситель. – «Что ж! Прикажите мне теперь идти к содержанке депутата Аладьина, пойду и к ней, - пожалуй вернее будет!» (от в.кн. Михаила Александровича – А.Д.)

Л.244. Дума для крестьян нашей местности, была лишь одним бесчисленным, мало им понятным Государственным Учреждением. Никаких особых надежд с ее существованием у них не связывалось. Все их ожидания были направлены как и раньше лишь в сторону Царя. Мне думается, что так же было и в других губерниях.

Л.298. Со своей стороны Государь очень любил и почитал свою Матушку, советуясь с нею почти постоянно в наиболее важных государственных и семейных делах… он старался делать все возможное, чтобы исполнить ее желания, иногда ему неприятные, и когда отдавал об этом приказания, то уже Л.299. в одном подчеркнутом тоне его фразы: «этого желает моя Матушка», можно было чувствовать всю глубину его уважения и сыновней любви.

Л.351. Граф Фредерикс встретил меня не как обычно, а с некоторой официальной торжественностью, с какой, этот изящный, полный придворных традиций старик, любил иногда передавать другим о лично им полученных повелениях Государя…

… И милый старик, сам немного взволнованный от своей торжественной речи, обнял меня и поцеловал.

Л.360. Согласно существующих правил представляться лично Государю и Императрице, помимо всех чинов Двора и Свиты, имели право только лица гражданской службы, не ниже действительного статского советника, а военной – полковника Гвардии. Конечно бывали и исключения, а являвшиеся различные депутации имели в своем составе лиц всяких званий и состояний, в том числе не мало и крестьян.

В воспоминаниях упоминаются великие княжны, Распутин, цесаревич Алексей. Есть сведения о начале I Мировой войны.